Кроме Декларации о биоэтике и правах человека я ничего не нарушаю!
Злой разумной опухолью назвали самого автора. Его посты - а эта книга, по сути, сборник избранных постов из блога за несколько лет, - действительно часто злы, и совершенно точно проникают в мозг читателя, обосновываются там и распускают свои щупальца-идеи в разные стороны. Темы самые разные, даже про котиков есть, совершенно душераздирающие, кто когда-либо терял домашнего питомца, может себе представить, только это еще и написано талантливым автором. Для остальных предлагаются, например, новые или интересные события из мира науки, которые или уже нашли, или, как я надеюсь, еще найдут свое место и воплощение в романах. Дыбр о жизни получается не менее остросоциальным, чем передовицы в СМИ, а для фанатов - разбор самых ярких фильмов, сериалов и компьютерных игр последних лет. Все вперемешку, как и положено в настоящем дневнике. И за всем этим вырисовывается фигура автора, очень страстного, неравнодушного, мыслящего очень неординарно. Мне эти дневниковые записки помогли прояснить моменты в книгах, насчет смысла которых я несколько сомневалась. Теперь я точно знаю, что автор имел в виду, и более расширенно - как он мыслит. За одно это можно сказать спасибо этой книге. Но новый роман тоже хочется.
Цитаты, много цитат.Цитаты, много цитат! И самое главное – кто вообще теперь читает блоги? Кто станет продираться сквозь затянутые эссе, в то время как твиттер легко позволяет кому угодно – невзирая на опыт, грамотность и склонность писать капслоком – взвешенно рассуждать о сложных и неоднозначных проблемах в текстах объемом 280 и меньше знаков? И даже хуже – кто станет продираться сквозь затянутые эссе, когда их срок годности вышел несколько лет назад? Блоги как социальная валюта девальвировались, перейдя с передового рубежа в мейнстрим, а потом превратившись в мишень для шуток в веб-комиксах.
Пусть мой блог и служит провозвестником гибели – но еще он служит песочницей для идей. Вы можете увидеть, как я восторженно распаковываю научные открытия, верчу их так и этак, выясняю, как их можно инкорпорировать в собственные истории. Вы можете пронаблюдать, как я разбираю по косточкам свежий фильм про Чужих, словно до сих пор учусь в аспирантуре и все мы сидим вокруг барного стола, уставленного полупустыми кружками. Если не будете моргать, то сможете даже заметить мгновения оптимизма на климатическом фронте, проблески надежды, порожденные политическими и технологическими достижениями, которые, возможно, означают, что у нас еще есть крохотная вероятность искупить свою вину.
Бюрократические и политические организмы похожи на любые другие: они существуют в первую очередь для того, чтобы продлевать свое существование за счет других систем.
Бем и Хонортон подарили мне надежду, что нет вещей, безумных настолько, что нельзя найти в рецензируемом журнале статью для их подтверждения, если хорошенько поискать.
Мы, биологи, всегда посматривали на этих недалеких эзотериков из корпуса гуманитарных наук почти с таким же презрением, с каким физики и химики смотрели на нас в те времена, когда у нас еще не было этой штуки, называемой генной инженерией.
Я известен как тот парень, который считает науку яростной дракой между соревнующимися предубеждениями, чаще субъективными, чем нет.
Вот каково быть оптимистом. Ты мечтаешь, а реальность эти мечты давит. Но я могу хотя бы написать об этом жизнеутверждающий рассказ. Жалко, что никто из тех солнечных человечков – «А давайте соберем НФ-антологию, посвященную позитивному будущему!» – почему-то ни разу ко мне не обращался…
Возможно, они выяснили о природе человечества что-то столь ужасное, что боятся рассказывать об этом, опасаясь расправы и всеобщей паники. Было бы круто.
Ну, если честно, это всё. Плохой «Звездный путь». Плохой фильм. А знаете, что на самом деле нелогично? Я все равно пойду смотреть следующий, когда он выйдет.
Миньон продолжает запрыгивать на подоконник у кровати, открывать окно и снова спрыгивать, не выходя наружу; она всегда была меньше заинтересована в прогулках, чем в том, чтобы я замерз до смерти в банном халате. Чип продолжает бить меня лапой с вершины холодильника, желая повторить тот давно минувший славный день, когда он одним когтем выхватил у меня из глаза контактную линзу.
Прямо сейчас, прямо здесь, в реальном мире, когнитивные функции мозговой ткани могут быть усилены – без инженерии, без аугментации – буквально во множество раз. И, по-видимому, все, что для этого нужно, – это правильный стресс.
Попробую-ка я примерить на себя оптимизм. Подозреваю, он будет немного жать в талии.
Вы знаете, какие проводка и мотивация за этим стоят: гены создали нас такими, чтобы защищать поток информации. Единственная цель нашего существования – в том, чтобы воспроизводить эту информацию и переносить ее в будущее.
К тем, кто скован зависимостью, искажающей рассудок – вызванной лекарствами, религией или родительством – следует относиться так же, как к тем, кто еще не достиг совершеннолетия, и примерно по тем же причинам.
Традиционная экономика – это финансовая пирамида, основанная на модели безграничного роста в условиях ограниченных ресурсов; если бы это была физическая модель, она была бы вечным двигателем. Она не может однажды не сломаться.
Конформисты оставляют после себя больше генов, чем независимые одиночки, поэтому наши мозги развиваются так, чтобы поощрять конформизм. На самом деле, нам повезет, если рефлективный конформизм – это самый страшный наш дефект: недавние исследования в области машинного обучения в университете Карнеги – Меллона намекают, что на самом деле мы можем быть заточены под геноцид.
В 2008 году ДеУолл и др. представили «свидетельства в пользу того, что в основе логического мышления лежит сознательное осмысление»; в 2005 году Эсекьель Морселла выдвинул замечательно изящный аргумент, что сознание развилось не ради искусства, науки или сложных рассуждений, а просто чтобы модерировать противоречивые двигательные команды, отдаваемые скелетным мышцам.
Опустим пока тот факт, что США все равно не действенная демократия (разве что вы считаете «демократией» систему, в которой – если процитировать Тома Пикетти – «Если большинство граждан не соглашается с экономическими элитами и/или группами интересов, оно обычно проигрывает»).
Конечно, есть два способа пройти тест Тьюринга. Очевидный путь – спроектировать более умную машину, такую, что сумеет сойти за человека. Но, как известно любому, кто хотя бы недолго просидел в соцсетях, люди могут быть столь же тупыми, однообразными и пустыми, как и боты. Поэтому другой путь – просто сделать людей глупее, чтобы машинам легче было их обдурить. Я все больше склоняюсь к мнению, что второй подход может оказаться проще.
Если наши правители захотят использовать технологию, они будут ее использовать. Если ее использование незаконно, они либо изменят закон, либо нарушат его – как им будет удобнее. Вопрос не в том, начнут ее использовать или нет. Вопрос в том, в какой глубокой жопе мы окажемся, когда это произойдет.
Моя надежда – на то, что в следующий раз не возникнет что-то, подобное нам, и не проебет планету заново.
В тот момент я и осознал, что против некоторых людей логика попросту бессильна. И лишь намного позже начал понимать, почему это так. Думаю, это сводится к часто обсуждаемой идее, что естественный отбор формировал наши мозги не под логику, а под совокупную приспособленность. Мы, конечно, можем пользоваться логикой, если захотим. В нашей власти инструменты разума; однако, согласно мнению некоторых экспертов,[98] эти инструменты нужны нам не для того, чтобы отделять правду от лжи, а для того, чтобы выигрывать в спорах; чтобы заставлять других делать то, что мы хотим; чтобы использовать их как оружие. Эволюция вела отбор для риторики и манипуляции: логику докинула просто в довесок.
Кажущийся бесконечным список когнитивных глюков понижает способность мозга воспринимать реальность – но, возможно, это не столько глюки, сколько адаптации, чье назначение – противостоять тлетворному влиянию златоустов.
Изображение США как самой миролюбивой нации в мире – наверное, самый неправдоподобный элемент этой саги о пришельцах из космоса.
Природа, иными словами, под завязку полна созданиями, не распространяющими эгоистично собственные гены, а помогающими другим в ущерб себе. Сородичи назвали бы таких неудачливыми конкурентами. Паразиты назвали бы их носителями. Хищники назвали бы их едой. А епархия зовет их паствой.
По-настоящему моральные люди – те, у кого повреждена вентромедиальная префронтальная кора; а это, насколько я слышал, не «универсальный» аспект человеческой природы.
Техника может выйти на уровень волшебства. Техника может даже обрести самосознание. Но пока кто-то не улучшит игроков, у нас, старомодных романистов, всегда будет работа.
Это далеко не первый раз, когда височную эпилепсию назвали виновницей религиозного фанатизма; медицинские данные существуют еще с семидесятых, и тонико-клоническими приступами объясняют теперь существование святых и пророков в прошлом, вплоть до самого Ветхого Завета.
Оказывается, чем меньше, по мнению людей, у них контроля над собственной жизнью, тем больше вероятность, что они будут видеть изображения в случайной визуальной статике; тем больше вероятность, что они будут находить связи и заговоры в несвязанных событиях. Чем менее сильным ты себя чувствуешь, тем скорее ты увидишь лица в облаках.
Заметьте, что, если перефразировать Джона Стюарта Милля, я утверждаю не что консерваторы глупы (я лично знаком с некоторыми крайне умными консерваторами), а что глупые люди склонны быть консерваторами. Большая разница.
Я только что ее прочитал. Она дарит мне надежду. Она говорит, что мое нутро было право с самого начала. Мы действительно переходим из одного мгновения в другое. Этот поток, который мы воспринимаем, не иллюзорен. Время реально. А вот пространство – брехня.
И снова Остапа понесло - на сей раз в разбор некоторых имен в романе "Преступление и наказание". А все по причине чуши, которую нес дяденька профессор... впрочем, об этом в первой части эссе сказано. Выложила я все это на АТ, где у меня есть блог. Даю ссылки на цикл - а заодно приглашаю на АТ здешних читателей. Надеюсь, мое нахальное мнение вас хоть немного заинтересует.