На ЛЛ Совершенно уникальный мир, в котором Земля остывает, превращаясь в снежок, а человечество на зиму, которая становится все дольше и суровей, впадает в спячку. Причем, видимо, это с австралопитеков где-то началось, если не раньше, они и шерсть зимнюю научились отращивать, и жирок запасать, ну и достижения цивилизации, которая плюс-минус равна сегодняшней, тоже помогают выживать зимой. У них и специальные дома есть, где все по комнатам спят, а один человек-шатун присматривает за отоплением (от маленького ядерного реактора, в каждом доме свой), и недавно таблетку изобрели, которая помогает зимой не видеть снов, а значит, не расходовать на них драгоценную энергию. Правда, где-то что-то, кажется, немножко пошло не так, и главный герой, только вышедший из приюта и ставший стажером Зимнего консула (это типа специальной очень малочисленной полиции, которая зимой тоже не спит), сходу по уши вляпался во все это подозрительное, начиная от смерти наставника и слухов о вирусных снах и заканчивая Зимним людом - то ли сказками, то ли действительно какой-то непонятной формой жизни, появляющейся только зимой, когда их и изучить-то некому.
Это опять детектива, местами неторопливый, но в целом очень лихо закрученный, с разными вотэтоповоротами и неожиданными озарениями, основанными на реалиях вот такого вот странного мира.
Цитатки!Одиночество. Летом оно просто портит человеку настроение, а вот Зимой оно может привести к летальному исходу.
– События развиваются быстро, – сказал Логан, – и нужно мыслить на ходу, чтобы заранее составленный план не встал на пути к цели.
- А в доме, – продолжал Икабод, – из мюсли выбрали весь изюм, украли любимую пластинку Гретель, а все книги в шкафу переставили.
- В алфавитном порядке? – спросил Ллойд.
- Нет – согласно художественной ценности.
- А.
На подобную вызывающую дерзость был способен только Зимний люд.
– Как насчет того, чтобы стереть в памяти плохие решения, изменяющие судьбу, как это делают путешественники во времени?
- По сути дела, Хук – наглый тип, получивший власть. Проигрышное сочетание. Или, – добавила Лора, – абсолютно выигрышное. Это с какой стороны посмотреть.
До сих пор я особо не задумывался о снах, поскольку они мне не снились с тех пор, как в возрасте восьми лет я начал принимать «ювенокс». Да и что о них знать помимо очевидного? Рудиментарный пережиток, не имеющий никакого значения и только отнимающий во время зимней спячки старательно накопленный запас жира.
Те же, кто пользовался «морфеноксом», больше не нуждались в божестве, которое помогало бы погрузиться в сон и присматривало бы за спящим, и посему препарат превратил Бога в ненужный пережиток.
Трикл занялся бумагами, а я налил себе то, что он великодушно назвал словом «кофе». Я осторожно понюхал напиток. От него пахло сгнившими грибами, смешанными с керосином, и на вкус он был примерно таким же.
– Чай или кофе? – спросил привратник.
– Что лучше?
– В одном случае это в основном цикорий, в другом – спитые чайные пакетики, смешанные с сеном. Помогает добавление сахара, мелиссы, порошкового перца или арахисового масла. На самом деле помогает добавление чего угодно.
– Ни то ни другое не токсично?
Ллойд задумался.
– В этом отношении кофе, пожалуй, чуточку получше.
Меня выводило из себя то, что когда я впервые что-то возглавил, это оказалась запрещенная подрывная организация, принадлежность к которой неминуемо каралась смертью.