Очень милая и теплая книжка. Как бы научпоп, но учитывая, сколько там автор рассказывает просто о себе, о том, как он наблюдал за пчелами (осами и шмелями), как ездил по стране, получается научного там не так много, а все разбавлено биографически-натурными зарисовками. К пчелам он относится с большой теплотой и любовью, приобщил к наблюдению за ними даже своего маленького сына. Это им повезло, что у них там пчелы часто встречаются не жалящие, я-то обычно дело с медоносными имела, так что шарахаюсь от них быстро и далеко.
Много страниц посвящено роли пчел в современной цивилизации. Автор провел очень научный, а главное очень наглядный опыт - съездил в бигмачную, купил там бигмак, нашел в сети полный состав этого дела и разобрал все на части - что из ингредиентов производится без помощи пчел, а что без них не существовало бы. Результат получился очень наглядным. Ну и проблемы выездных пасек и опыления сельскохозяйственных угодий рассмотрели. Получается, что пчелы собирают себе пропитание с одного вида растений, которое медоносит, скажем, пару недель в году, а остальное время?
Не забыта была и известная страшилка о вымирании пчел. Да, автор подтверждает, исчезают некоторые виды пчел и шмелей, как правило те, которые питались определенными видами диких растений, ареал которых сокращается. И появились болезни и вредители, убивающие пчел, а благодаря нашему глобальному миру они могут попадать не то, что в соседнюю долину, а на другой континент, где их раньше не было, и где пчелы совершенно не приспособлены к борьбе с ними.
ЦитатыЦитаты:
На книжной полке в своем кабинете я храню экземпляр книги «Пчелы мира» в твердой обложке. Она написана авторитетными энтомологами, выпущена весьма солидным издательством научной литературы, а на обложке красуется прелестная, снятая крупным планом… муха!
Ученые считают медовуху одним из старейших алкогольных напитков: ее по-разному варят и потребляют по меньшей мере вот уже 9000 лет, а возможно, и много дольше. Любители выпить в древнем Китае наслаждались вариантами медовухи с добавлением риса и ягод боярышника, кельты свой напиток приправляли лесным орехом, а финны отдавали предпочтение лимонной цедре. В Эфиопии люди до сих пор испытывают пристрастие к медовухе, сдобренной горькими листьями крушины. Но, пожалуй, наиболее забористой медовухой из всех была та, что появилась в тропических лесах Южной и Центральной Америки, где шаманы майя и других туземных племен изобрели галлюциногенные варианты этого напитка с добавлением одурманивающих корней и коры определенных растений.
Как бы ни любили мелиттологи свои объекты, но горькая ирония заключается в том, что исследования пчел чаще всего начинаются с цианистого калия в виде неприятного запаха горького миндаля либо слезоточивых паров этилацетата (этилового эфира уксусной кислоты). В морилках быстро накапливаются мертвые пчелы, которых нужно монтировать, накалывая на булавки, и оставить сушиться, аккуратно расправив им крылья и ноги, чтобы были видны все необходимые для точного определения признаки.
Возвращаясь домой с «пчелиного курса» я пережил напряженный момент, должно быть, знакомый энтомологам, путешествующим самолетами. В очереди на досмотр меня неожиданно осенило, что в ручной клади у меня две морилки с цианистым калием. Видя, как мой багаж исчезает в недрах рентгеновского сканера, я ощутил себя оленем в свете передних фар… но все прошло как по маслу. Я рад был, что удалось сохранить эти морилки, поскольку цианид не так-то просто раздобыть. Правда, осознание того, что у меня самого в багаже имелись плохо заткнутые пузырьки со смертельным ядом, навеяло неудобный вопрос: что в таком случае могли провозить остальные пассажиры?!
Мы не знаем, как выглядит ультрафиолетовый свет, потому что попросту не видим его. Однако камеры со специальными фильтрами способны указать нам, где он есть, к тому же они раскрывают нам тайный язык привлечения, который красноречиво проступает на лепестках цветков. Например, обычный для нас одуванчик желтого цвета пчела видит иначе: ярким и светящимся в центре, где желтые пигменты при взаимодействии с ультрафиолетом создают оттенок, который называют «пчелиным пурпурным».
Биологи называют таких животных клептопаразитами, что в переводе с греческого обозначает тех, кто отбирает пищу у других. Это удачное название подходит для многих соседей по студенческому общежитию, но при этом также характеризует поразительное количество видов пчел.
Но если оса выглядит вытянутой и гладкой, с разбросанными лишь по ногам и спинной стороне тела остроконечными волосками, то шмель отличается плотным сложением и густым опушением, точно маленький зверек в зимнее время. (С точки зрения психологии это может являться одной из причин человеческой симпатии к пчелам: во всяком случае, некоторые из них выглядят как маленькие зверушки, которых мы обычно заводим у себя дома.)
В нектаре некоторых растений содержится кофеин, что побуждает пчел запоминать их и возвращаться именно к этим цветкам, пчелы буквально «подсаживаются» на них.
Наше с вами становление обязано внезапным скачкам в размерах мозга до уровня современных людей, а это в 2,5 раза больше объема мозга древнего Щелкунчика. В связи с любыми подобными изменениями в строении черепов наших предков у антропологов, занимающихся проблемами питания, таких как Алисса, появляются важные вопросы, касающиеся их рациона. Без повышения его калорийности древние люди никогда не смогли бы обзавестись более крупным мозгом из-за его высоких метаболических затрат. Переход к меньшей по размерам зубной системе раскрывает нам лишь часть всей истории, указывая на переход к менее жесткой и более питательной пище. К настоящему времени большинство гипотез существенную роль отводят повышенному потреблению мяса в результате охоты либо изобретению орудий для добывания и обработки клубней и другой новой пищи. Овладение огнем и его использование для приготовления более разнообразной и сытной пищи могли служить другим вероятным фактором. К этому списку связанных с питанием новшеств Алисса и ее коллеги причислили мед как наиболее эффективный для работы мозга продукт.
В целом получается, что подобное дополнение к диете побудило наших предков следовать за пчелами (и медоуказчиками) и оказало влияние на эволюцию человека, содействуя росту мозга наших предков, а также, выражаясь языком антропологии, позволило «превзойти в пищевом отношении другие виды».
Хотя шмели напоминают неуклюжих плюшевых мишек, их ноги чрезвычайно подвижны и приспособлены для того, чтобы дотянуться и счесать пыльцу практически с любой части тела.
Часто говорят, что каждый третий кусочек человеческой пищи зависит от пчел. Хадза в их «медовый сезон» посчитали бы такую оценку заниженной. Для всех остальных же это служит напоминанием о том, насколько сильно мы обязаны пчелам за услуги опыления, во многом остающиеся без внимания и при этом лежащие в основе нашей сельскохозяйственной системы. Довольно сложная задача — проанализировать цифры, чтобы доказать справедливость утверждения насчет «каждого третьего кусочка». Если исходить из объема продукции, получается, что 35 % общемирового производства зерновых дают культуры, зависящие от пчел и других опылителей. А это составляет практически одну треть, без учета калорий, получаемых нами от мяса, морепродуктов, молочных продуктов и яиц. Если же подходить с точки зрения разнообразия пищевой продукции, то этот показатель будет выглядеть, скорее, как три четверти. Более 75 % из 115 основных наших культур нуждаются в услугах опылителей либо получают существенную выгоду при их содействии. Диетологи используют иные критерии оценки, утверждая, что фрукты, овощи и орехи, зависящие от опылителей, обеспечивают нам более 90 % витамина C и ликопина, а также подавляющую часть витамина A, витамина B9, кальция, липидов, различных антиоксидантов и фторидов.
Культурные бананы — триплоидные растения (в их клетках не два, а три набора хромосом), которые ни при каких способах опыления не завязывают семян, а размножаются только вегетативным способом, то есть, по сути, являются клонами.
Есть, правда, одна поучительная история, наглядно показывающая последствия подобного развития событий. В 1990-е гг. в знаменитых яблоневых садах в китайской долине Маосянь наблюдался спад численности популяций пчел, который вскоре обернулся настоящим коллапсом. Никто точно не знает, в чем было дело, но многие эксперты отнесли это на счет чрезмерного и бездумного применения пестицидов вкупе с плохим питанием и нехваткой подходящих участков для гнездования в результате исчезновения местообитаний. Дикие пчелы практически исчезли, а колонии одомашненных постепенно угасали, из-за чего пчеловоды просто перестали держать свои ульи в долине. Чтобы не разориться, местные садоводы начали привлекать тысячи сезонных работников для опыления деревьев ручным способом. А это очень кропотливая работа. В отличие от финиковых пальм, у которых одним ватным шариком с пыльцой можно пройтись по сотням крошечных цветков, на каждый яблоневый цветок пыльцу нужно наносить отдельно. Даже самые проворные работники, вооруженные сигаретными фильтрами или длинными палочками с куриным перышком на конце, в состоянии охватить всего от пяти до десяти деревьев в день. Неудивительно, что данная практика с экономической стороны себя не оправдала — человеческий труд просто не способен заменить работу пчел, которую они выполняли даром. Тогда фермеры принялись массово вырубать яблони и сажать на их месте другие культуры. Все, что на сегодняшний день осталось от некогда процветавшей яблочной индустрии, это несколько садов по самому краю долины, где выжившие в соседних лесах пчелы помогают с опылением деревьев.
С учетом рекомендованной плотности распределения — пять ульев на га — калифорнийским садоводам требуется более 1,8 млн ульев для обслуживания своих деревьев. Удовлетворять такой запрос становится все сложнее: поставщики пчел попросту не способны оправиться после вспышки КПС. Ульи, которые десять лет назад сдавались по 50 долларов, сегодня могут обойтись в четыре раза дороже, становясь настолько ценными, что в газетах уже можно встретить сообщения о «пчелокрадах». Тысячи ульев теперь ежегодно похищают из садов посреди ночи, чтобы затем изменить их внешний вид, перекрасить и сбыть другому садоводу.